это когда дорога домой занимает значительно больше временичем дорога изэто когда боишься увидеть, что лица знакомых и незнакомцев похожи  и смотришь внизэто когда все ненужное, все не твое — наизустькогда думаешь, что  прикармливал светлую… а гляди… вот и темная грусть… это когда занят по-настоящему чем-то вовсе нестоящим, но всеръезкогда времени нет заметить, что по пояс ты в землю врос, по которой даже забыл топтаться, не то что идти… осознав, начинаешь метаться и прибиваться к чужому пути -но там тоже не так и не тои не так ты, не тами боишься почувствовать, что все больше чужого в тебе ну а где же ты сам?.. может, тоже ты часть кого-то, кто тоже не свой? может, тоже он думает то, что и тыи не знает как стать собой

Грустью книги беспричинно закрытой навсегда на самом увлекательном месте
Многословностью неустойчивой, как вода, и похожей на многослойность теста увы, пресного, и еще на холодные тексты с отсутствием смысловой цельности… с таким ли посылом к миру?.. Чем успокоить раздраженность внутри исправить чем перекос мышц лицевых чем задобрить мятежность?.. Может, и правда хороший и добрый мири просто обветрилась аура моя и не ощущает нежность

я стану рубашкой. рубашкой. camisa blanca.
шесть пуговиц. отворот. воротник и планка.
и белый холодный хлопок к горячей коже.
я стану рубашкой. а впрочем — я стану ложем

широким ложем, атласными простынями,
подушкой… здесь так легко отсыпаться днями,
тугим бинтом одеяла к твоим запястьям,
и тишиной, полумраком. нет. стану частью

холодного моря, шумящего под ногами,
ракушками, стеблями, водами, берегами,
я стану дном, водолазами, якорями...
а впрочем… я стану тем, что мы потеряли:

я стану прошлым — стану немного старше,
чуть остраненней и холодней, и даже
надену очки, стану чопорнее и злее...
а впрочем… кажется, я теперь все сумею,

и если уж выбирать — то camisa blanca
холодный хлопок. девочка иностранка.
да, полы заправить в джинсы, а нежность — спрятать.
я буду миром. твоим. извини. так надо.                                                                                                                                   Марта Яковлева

господи, какая же нежность, взахлеб, навзрыд!
и вроде бы отболело, прошло, забылось...
ан нет — проснешься ночью и смотришь в окно. болит. 
и бьется. и лишь бы вдребезги не разбилось. 

господи, какая же боль и какой же свет!
и как же это пронзительно — знать до дна
что то, что было — этого больше нет,
и где-то она вот так же… окно. луна. 
                                                                                     
и где-то она вот так же: слагать слова,
и лгать без повода, и без конца курить,
и жизнь, которую привыкла делить на два
и которую больше не с кем теперь делить. 

господи, какая же странная эта лю...
к чему ты выдумал этот манящий яд?
я, господи, знаешь, ночами совсем не сплю
теперь. почему же, господи, эти часы стоят? 
                                                                                                  Марта Яковлева. 

Очень люблю ее работы!!! Они бесподобны!! 

Если вы всерьёз хотите разочаровать родителей, а к гомосексуализму душа не лежит, — идите в искусство...

                                                                                                                                                                 Курт Воннегут

Полюбуйся, мать, как тебя накрывает медь,
Вместо крови густая ртуть, и она заполняет плоть;
Приходилось тебе когда-нибудь так неметь,
Так не спать, не верить, взглянуть не сметь
На кого-нибудь?

Глянь-ка, волчья сыть, ты едва ли жива на треть,
Ты распорота, словно сеть, вся за нитью нить;
Приходилось тебе о ком-нибудь так гореть,
По кому-то гнить?

Ну какая суть, ну какая божия благодать?
Ты свинцовая гладь, висишь на хребте, как плеть;
Был ли кто-нибудь, кем хотелось так обладать
Или отболеть?

Время крепко взялось калечить, а не лечить –
Ты не лучше ничуть, чем рухнувшая мечеть.
Был ли кто-то, чтоб ладно выключить – исключить,
Даже не встречать?..

Был ли кто, чтоб болела память, преснела снедь,
Ты ходила, как тать, и не различала путь –
Ни врагу пожелать, ни близкому объяснить –
И молиться больше так не суметь 
Никогда-нибудь.
                                                                                          Вера Полозкова